Минский замок
Система обороны средневекового Менска, включенного в состав Литовского государства в XIII в., базировалась на замке, занимавшем древний детинец, и укреплениях окольного, или Верхнего, города. Замок размещался на правом берегу реки Свислочи в месте впадения в нее речки Немиги. Овальная в плане площадка замка, занимавшая 3 га, была обнесена по периметру мощным земляным валом. Его песчано-гравийная насыпь в начале имела ширину около 20 м. Внутри вал был армирован специальным деревянным каркасом из сосновых бревен, положенных в 9 накатов строго поперек и вдоль трассы вала. Позднее производили еще раз подсыпку вала, усилив его внутренний склон специальными крюковыми конструкциями. Ширина насыпи достигала 30–32 м, а высота, судя по сведениям XVII в., — почти 15 м над уровнем воды в Свислочи.
Первоначальный вал датируется концом XI в., а его перестройка — XII в.
Вал такой громадной высоты — явление исключительное, и на всей территории Белоруссии аналогов себе не имеет. Причину этого, видимо, следует искать в том, что в Менске он должен был закрывать собой от обстрела с соседней Соборной горы (Верхнего города) всю застройку замкового двора. К высоте вала нужно добавить высоту навальных срубных конструкций — городней с «бланкованьем», достигшим не менее 5–6 м.
Сильно укрепленный замок был защищен еще и водяным оборонительным рвом. По нему протекала, огибая укрепления, речка Немига. Подпруженная плотинами мельниц, она впадала под стенами замка в Свислочь.
Оборонительные сооружения окольного, или Верхнего, города вряд ли появились в XII–XIII вв., когда город стал занимать возвышенность к востоку от замка. Эта линия обороны сформировалась, думается, в XIV–XVI вв., опираясь, главным образом, на естественные высокие склоны, у подножия которых с севера и востока протекала Свислочь.
В период с XIV по XVIII в. укрепления средневекового Менска не раз испытали удары разных противников. Не только вражеские нашествия, но и внутренние междоусобные войны часто докатывались до его стен. Так, в 1434 г. мятежный князь Свидригайло «прышодшы к Менску и город Менск зажег…, а людей много в полон поведоша, мужи и жены». Ольшевская летопись уточняет, что «Менск за один день взяли и место выжгли».
Однако удалось ли войску Свидригайлы взять замок — неизвестно. В 1506 г. перекопский хан Махмет Гирей двинул свои загоны на земли Великого княжества Литовского. Вскоре сам «Махмет Гирей солтан подышох под замок Менский, где он стал кошем 15 августа». Вся округа и само «место» были разграблены и сожжены, но замок «оборонился». Кроме разорения и плена, татары принесли в Белоруссию и моровое поветрие, причинившее новые беды.
Затем под стенами Менского замка в 1508 г. появился мятежный князь Глинский, приведший сюда полки русского воеводы князя Шемячича. Две недели длилась осада города, но подошедшее войско короля Жигимонта «Глинского от Менска отстрашывшы, бо был вже Менск Глинский добывати почал». Повторно город осаждался в 1519 г. войсками русских князей В. Шуйского, М. Горбатого и С. Курбского и в том же году, вероятно, князем М. Кислицею, который ходил «под Молодечно и другие городки с новгородцами и псковичами». В 1534 г., в октябре-ноябре через Менск из Борисова «с огнем и мечом дошли до Молодечны» войска русских воевод М. Горбатого и Н. Оболенского, правда, «не занимаясь осадой крепости».
В документах господарской канцелярии за 1552 г. сохранилась запись, что в том году «з божьего допущенья тот замок наш Менский недавних часов сгорел». В 1568 г., во время Ливонской войны, послы от Мен-ского воеводства просили короля, чтобы он «замок тамошний Менский яко будованьем, так и з ласки своее господарское стрелбою водле потребы опатрити рачил». Так же они высказали просьбу «абы там в Менску городничий от Его Королевской Милости дан был, яко ся то и перед тым заховывало, жебы всякого порядку и опатренья замкового подле надежности того враду доглядел». Король обещал разрешить эти вопросы «водле стародавнего звычаю» и «опатрити… водле потребы».
Вероятно, вскоре замок был восстановлен, так как А. Гваньини, знавший Менск по состоянию на 70— 80-е годы XVI в., писал о нем, что это «большой деревянный город и замок, построенный из дерева, место довольно хорошо приспособленное к обороне природой и трудом, окруженное глубоким рвом-перекопом, по которому течет река, густо уставленная мельницами». Следовательно, система плотин подымала уровень воды не только в Свислочи, но и в Немиге, наполняятем самым водой оборонительный ров и превращая замок в островное укрепление.
Важную роль в поддержании укреплений Менска в надлежащем состоянии сыграло магдебургское право, полученное городом в 1499 г. и дополненное позже рядом привилеев.
В конце XV — начале XVI в. в замке имелось значительное количество пушек и пушкарей. Правда, здесь, как и почти повсюду тогда в Великом княжестве Литовском, пушкарями были в основном наемники-иностранцы. Нанимались они на определенный срок и часто менялись: в 1507 г. в связи с заменой пушкарей в Менском замке королю Жигимонту сделали запись «на память колко пушкаров отпустил з Менска».
Однако к середине XVI в. иностранцы утратили доминирующее положение, их сменили местные люди. Менские пушкари не только обслуживали свой замок, но и нередко находились на службе вдали от родного города. Так, в 1552 г. на Украине в Черкасском замке служил «пушкарь на имя Ворона, родом из Менску, жонатый, коваль и стрелец з дел добрый, порохи робит, дела оправует и знову ручницы ковати умеет».
В Менске, который был значительным торгово-ремесленным центром Великого княжества Литовского, к XVII в. насчитывалось более 80 ремесел. Еще в середине XVI в. здесь стали возникать корпорации ремесленников — цехи. Основная тяжесть по защите города и досмотру его фортификации лежала на плечах горожан.
Магистрат внимательно следил за тем, чтобы все ремесленные цехи отбывали свои военно-строительные повинности (это неизменно предусматривалось в их уставах).
До получения магдебургского привилея мещане Менска кроме городовой работы ходили в «сторожу» и давали подводы великому князю в военное и мирное время. После 1499 г. они давали подводы и ходили в «сторожу» только на потребу земскую по личному письму великого князя и под его личной печатью.
В 1591–1592 гг. магистратом города и королем были даны и утверждены уставы цехов — кравецкого, кушнерского и шапочников, объединенного цеха восьми ремесел, куда входили злотники, ковали, котляры, медники, слесари, часовщики, мечники и ножевники. Среди многочисленных артыкулов статутов встречаются почти идентичные об обязанностях членов цехов и разрешении им иметь «прикладом места нашего Виленского… хоругву, бубен и всякую армату, до обороны меской належачой». Каждый цех и член цеха имел в линии городской обороны свое конкретное место. Цехи должны были в случае «потребы речи посполитой меской» по распоряжению магистрата «на час и мейсце певное являться, чтобы со зброей становилися до вахты меской и водлуг потребы не мешкая прибывать и всякое послушенство вряду зверхному мескому належачее во всем чынить будуть повинны». Приходить с ору жием на цеховые сходки категорически запрещалось под угрозой штрафа— «кары воском чверть каменю».
Интересным был четвертый артыкул статута цеха лекарей-цирюльников 1635 г., касающийся их воинских обязанностей. Он требовал, чтобы в случае «гвалту неприятеля якого на город» все лекари по приказу городских бурмистров были готовы с оружием явиться на то место, которое им назначат. Исключением из правил мог быть лишь случай, если лекарь находился возле «пациента тяжелобольного, от которого майстру тяжко отойти». Однако лекарь должен был отправить вместо себя вооруженного слугу или помощника.
Военными делами в цехах ведали цехмистры. Во второй половине XVII в. и в начале XVIII в. наиболее многочисленные цехи имели для этих целей особых «хорунжих».
Никаких инвентарей Менского замка XV–XVII вв. и городских укреплений не сохранилось.
В 1648 г. во время полыхавшей в Белоруссии и на Украине войны в «Менску жолнеры и мещане в осаде от черкас и гультяйства» сидели. Спустя некоторое время мещане сидели в осаде уже от королевских «жолнеров», которые вымогали от них «стацию», т. е. провиантский налог. Очевидно, эта осада велась по всем правилам военного искусства, так как после нее городские укрепления имели вид весьма печальный.
В 1654 г., в преддверии очередной русско-польской войны, мещане всего города добровольно согласились дать деньги «на направу валов Менских зруйнованых и брам». Однако сведений о строительстве в это время укреплений или их ремонте нет. С 1654 г. и до середины 1655 г. Менск был своеобразным базовым городом, где концентрировались войска.
Вероятно, отсутствие должной фортификации заставило войско Речи Посполитой дать бой подходившим царским войскам окольничьего Б. М. Хитрова, воеводы Я. К. Черкасского и казакам И. Золотаренко не на стенах города, а за 5 верст от него. Сражение было проиграно, «литовские люди» были вынуждены отступать до Менска. Однако в городе закрепиться было негде, поэтому «…те люди тот город Менск покинули, побежав из города, разметав мосты, на другую сторону, на поле». Царские войска и казаки, войдя в город, навели мосты и, переправившись через Свислочь, подошли к замку. Не начиная его осады, окольничий Б. М. Хитров у ворот поставил пехоту, а с остальными, перейдя реку, «взшел на поле и литовские люди учинили большой бой с ними». Исход боя неизвестен. Что касается Менского замка, то мещане какое-то сопротивление оказали, так как Менск стоял в списке городов польских и литовских, которые «взяты». Случилось это 3 июля 1655 г.
К моменту прихода царских войск в Менск этот ранее важный административно-хозяйственный и воеводский центр был пуст. Жители покинули его, уйдя в глубь государства, в Вильно и далее. Здесь остались лишь «войт Ивашко Жыдович с товарищы полтараста человек».
3 декабря 1655 г. царь «указал» стоявшему в Борисове стольнику и воеводе А. И. Еропкину послать в Менск две роты солдат с начальными людьми и велел им «в Менску для всякого береженья сделать крепость, какую пристойно, и велел салдатам быть в Менску до нашего указу». Помогать должна была «менско-го повета шляхта и всякие служебные люди и мещане и пахотные люди».
В связи с «малолюдством» среди горожан, нежеланием шляхты давать своих крестьян на «острожную работу», ибо царь особой грамотой освободил шляхту от нее, укрепления в Менском замке возводили, главным образом, русские солдаты. Строительство начиналось в декабре 1655 г. еще при воеводе Иване Колобове. Затем его сменил новый воевода — Богдан Аладьев.
В руки Аладьева перешли городовые ключи, веданье «нарядом», пушечным зельем и житницами. Воевода осмотрел замок, выяснил, каков он «мерою и каковы проезжие ворота», а также состояние иных «крепостей», рва и колодца. Налицо имелись 4 полковые пушки, небольшой запас свинца и пороха, но не было ни одного пушкаря.
В феврале 1656 г. царю сообщали о работах, проведенных в Менском замке: «на старой осыпи поставили башню, а на осыпи поставили туры большие и насыпали. А осыпь от реки Свислочи вверх 14 сажен, а по обе стороны — по 10 сажен, а поперек того, да поставили острог полутретьи сажени вверх, а посеред острогу поставили башню 3-х сажень». Всего было отремонтировано 309 саженей укреплений, но оставалось недоделанными еще 120 саженей. «А вкруг около осыпи все обошла вода. А поставили город только тремя ротами, уезд весь пуст».
В других документах упоминаются и укрепления вокруг «места». «И в Менску… старая осыпь круг всего посаду велика. А на которой осыпи… поставили турки небольшие и те… турки накладены кирпичьем, да меж той осыпи поставлено тыну в ветчаном лесу для по-спешенья». Однако все это было сделано «непрочно и некрепко». Характерно, что во всех русских документах того времени замковые и городские укрепления называются «осыпи» и нет ни слова о деревянных на-вальных конструкциях. Это дает основание считать, что в Менске тогда везде была бастионная фортификация. Русские воеводы старались поставить на таких укреплениях деревянные стены и башни. Без них бастионные укрепления воеводами «не воспринимались».
К июню 1656 г. все сделанное зимой развалилось, воевода Ф. Арсеньев писал царю, что «в Менску острогу нет ни худова, ни доброва». Это вызывало беспокойство не только русских ратных людей, но и оставшихся в городе мещан, которые боялись грабежей шведских солдат, приходивших из-под Слуцка. Шведы в полон население не брали, но, являясь в села и города по 5–6 рот, грабили жителей, забирая «лошадей и животину всякую, их хлеб и платье». Царь требовал «в Менске острог покрепить служилыми и уездными людми». Воевода не мог этого сделать, так как имел всего 20 рейтар и 270 пеших солдат, которые стояли «по осыпи» в карауле. Не было в повете и шляхтичей, так как они «от казацкого разоренья разбежались многие неведомо где». Осложнились дела и тем, что царскими солдатами были «все татары да мордва, русского ничего не знают».
Учитывая ситуацию, царь грамотой от 26 июля 1656 г. указал над шведами «промышлять сопча» с борисовским воеводою И. Ржевским «сколько милосердный Бог помощи подаст». В связи с тем, что возить лес и ремонтировать старый острог в Менске было некому, предлагалось сделать новый, но небольшой, в «котором месте пригоже». Таким местом воеводы выбрали Верхний город, где в его центральной части размещалась группа монументальных сооружений. Среди них имелась городская ратуша с тюрьмой, королевский двор, торговые ряды, а также инкастеллирован-ные храмы — Свято-Духовский монастырь («Духов монастырь») и костел францисканок. Эти храмы называются в отписках и грамотах того времени. Но кроме них здесь же размещались комплексы кляшторов бер-нардинок и бернардинцев, доминиканский костел и кляштор, которые своими каменными массивами делали этот район труднодоступным. Оставалось лишь объединить все эти здания одной линией укреплений, заделав промежутки между ними деревянными стенами, что и было выполнено царскими солдатами и мещанами Койданова.
Как отмечали русские начальные люди и воевода В. Яковлев, заменивший умершего Ф. Арсеньева, около Свято-Духовского монастыря имелась «ограда каменная и бои верхние и нижние, и начом стену сделать можно и заделка у той стены будет небольшая». Длина монастырской ограды достигала 100 саженей. К ней было еще прибавлено 53 саженя деревянной ограды. Характеризуя костел, воевода писал, что он «добре велик, каменной, и в нем полковой и подошвенный и мушкетный бой, к Духову монастырю блиско будет». Костел стоял от монастыря в 25 саженях. На территории нового и своеобразного острога, обведенного рвом, имелся колодец, что было немаловажным фактором.
Возведение новых укреплений закончилось в 1658 г.
Был ли использован в русско-польской войне новый острог, устроенный в Верхнем городе, неизвестно, однако факт использования инкастеллированных храмов в качестве ядра городских укреплений знаменателен.
В документах XVII–XVIII вв. Менский замок продолжает фигурировать, но уже больше в качестве места проведения шляхетских сеймиков. Однако еще в сере дине XVIII в., в 1750 г., в нем размещался замковый гарнизон, где были хорунжий, подхорунжий и рядовые солдаты. Вал замка находился в исправном состоянии.
В это же время еще существовала городская линия фортификации в виде вала с девятью бастионами, земляными куртинами длиной около 2 км и оборонительным рвом перед ними. Ворот в линии укреплений было двое. Одни выводили в сторону Койданова и далее на Брест, другие — на Раков и Вильно.
После русско-польской войны экономическая жизнь Менска возрождалась с трудом. В 1664 г. в городе снова был объединенный цех злотников, кузнецов, котляров и других металлистов. Позднее обособился слесарный цех, который имел своего «хорунжего», ведавшего военными делами. Имелся хорунжий в 1704 г. в ры-марском и седлярском цехах. Грамотой от 26 июля 1662 г. король Ян Казимир напомнил, что все проживающие на городских землях мещане «…во всяких… обстоятельствах будут находиться в подчинении городским законам и обычаям, под управлением и в пределах подсудности Менского городского магистрата, будут обязаны уплачивать городские подати и сборы на текущие потребности и на солдат, а также выполнять повинности, представлять подводы и участвовать в защите укреплений города Менска».
Грянувшая вскоре Северная война вновь привела город в упадок: он несколько раз был осажден то русскими, то шведами и всякий раз уплачивал громадные налоги. Еще в 1744 г. чувствовались последствия этой войны. В королевской грамоте Менску о правах и привилегиях отмечалось его «разорение, опустошение и разрушение… вследствие вражеских нашествий, грабежей, поджогов, мора и голода, прохода войск, солдатских постоев, взимания гиберны, а позже в результате неоднократных, по допущению господнему, губительных пожаров, других кар божьих и людских притеснений уже полностью разрушенного и угнетенного». Жители Менска скитались «по другим городам и углам».
Однако и в таком состоянии магистрат поддерживал в городе традицию городского ополчения, которое, правда, иногда причиняло ему немало хлопот. Так было, например, в 1750 г., когда «около 1000 людей… с барабанами, копьями, ружьями, пиками и другими приспособлениями, ударив ночью в набат, напали на представителя замковой администрации и солдат гарнизона».
После включения центральной Белоруссии в состав Российской империи в 1793 г. было составлено «Топографическое описание Менской губернии», где дана характеристика остатков городской фортификации. В нем сказано, что «Менск положение имеет скатистое, по обе стороны реки Свислочи, из коих главная часть оного состоит на правой стороне. Окружен был в древние времена земляным, весьма посредственной высоты, валом и рвом, похожим на ретраншемент с расположенными по местам небольшими насыпными бастионами, внутри коего по правую сторону реки Свислочи находится еще небольшое овальное старинное укрепление, называемое замок, но за давностью времен все оное приходит в упадок».
«Замки Беларуси»: Беларусь; 2007